Мицкевич по праву носит титул главного национального поэта Польши, хотя на его гений  претендуют и Литва, и Беларусь. Что не удивительно, ведь родился Адам близ местечка Новогрудок Литовской губернии (ныне это территория Беларуси), учился в университете Вильно, преподавал в Каунасе.

Правда, в Адаме Бернарде (таково полное имя Мицкевича) течет кровь еще одного народа. Речь о матери поэта — Барбаре Маевской, которая происходит от так называемых франкистов. Лидер этой секты — еврей из Подолии Яков Франк — провозгласил себя прямым наследником лжемессии Саббатая Цви и, после наложенного раввинами херема, крестился со своими последователями во Львове.

Ряд историков полагает, что среди польской шляхты довольно много выходцев из этой еврейской секты.  Известно, что среди перешедших в католичество была и семья Маевских — это имя упоминается в документах. Да и жена Мицкевича — Целина Шимановская — была правнучкой одного из лидеров франкистов — Шломо бен Элиши Шора из Рогатина. Такие же предположения существуют в отношении известного поэта и драматурга Юлиуша Словацкого, критика и переводчика Тадеуша Бой-Желеньского и великого композитора Фредерика Шопена.

Жена Мицкевича — Целина Шимановская	Яков Франк

Еще в первой половине прошлого века на «еврейские» эпизоды в биографии Мицкевича обратил внимание польский литературовед и историк Юлиуш Клейнер. Львовянин Клейнер — один из немногих профессоров Львовского университета, не лишившийся своей должности с приходом Советов. Он даже сумел вызволить из трудовых лагерей в Казахстане некоторых своих студентов, одна из которых в благодарность в годы войны скрывала Клейнера у своих знакомых по поддельным документам. После войны профессор преподавал в Люблине и Кракове и исследовал еврейские корни Мицкевича, ссылаясь на строки самого поэта: «Кровь древних витязей… мать — из земли чужой». Согласно литературоведу, этой чужой матерью была Барбара Маевска, и именно в силу происхождения. Подобную точку зрения разделяли и некоторые современники Мицкевича. Например, близкий друг — граф Ксаверий Браницкий, финансировавший его газету, отмечал: «Адам Мицкевич неоднократно говорил мне: «Мой отец из Мазовии, мать моя Маевска из выкрестов, следовательно, я наполовину лях, наполовину иудей... и горжусь этим!».

Известный польский поэт-романтик с антисемитским душком, приятель Мицкевича Зигмунт Красиньски также упоминает об этом факте: «Мицкевич — совершенный еврей. Тебе известно, что его мать была еврейкой, крестившейся перед тем, как выйти за его отца? Точно так. Отсюда в этом человеке такой размах. Каббала, Талмуд, Давид... энергия... все вместе».

В 1838 году Мицкевич становится профессором литературы в Лозанне, а вскоре возглавляет кафедру славянских языков в парижском Коллеж де Франс, где иногда выступает с лекциями в защиту еврейского равноправия.

Аудитория в Коллеж де Франс, где читал лекции Адам Мицкевич 

Идентичность поэта занимала и другого ученого из Львова — литературоведа Артура Сандауэра, которому удалось в свое время бежать из гетто в Самборе. Ученый проанализировал мессианские взгляды героев поэм Мицкевича, придя к выводу, что по мере укрепления мессианской идеи у поэта менялось и отношение к евреям — от нейтрального до подчеркнуто позитивного, что завершилось попыткой создания Еврейского  легиона. Одно время Мицкевич был близок к философу-мистику Анджею Товянскому, полагавшему, что еврейский, польский и французский народы составляют триединый Израиль, призванный спасти человечество.

Серьезно занималась «еврейской проблемой» Мицкевича литературовед Ядвига Маурер. Ядвига пережила нацистскую оккупацию, живя в Кракове по фальшивым документам. Ее семья при помощи «Жеготы» в 1944 году выехала из Польши в Словакию и укрывалась там во францисканском монастыре. Наиболее известный труд Маурер — «Рожденный от чужой матери: эссе о связях Адама Мицкевича с еврейским миром» — был издан в Лондоне в 1990 году. Надо сказать, что любые упоминания о Мицкевиче в еврейском контексте вызывают резкое сопротивление польских исследователей, воспринимающих это как покушение на национального поэта.
Насколько часто встречаются евреи в творчестве Мицкевича? Один из героев поэмы «Пан Тадеуш», действие которой происходит в 1811 — 12 годах, старый арендатор Янкель. Занятие это было презираемо в Российской империи, но Янкель у Мицкевича выписан не как чужеродный элемент, а, напротив, органическая часть местного ландшафта. Он говорит на чистом польском языке, исполняет народные песни, аккомпанируя себе на цимбалах, и в целом является не меньшим патриотом Польши, чем соседи-поляки. Традиционный еврей во всех смыслах этого слова Янкель охотно сотрудничает с ксендзом Робаком, символизирующим патриотические силы. Другими словами, перед нами описанный с глубокой симпатией сугубо положительный персонаж.

«Концерт Янкеля», худ. Ян Чеслав Монюшко   

Приблизительно в это же время вышло другое эпическое произведение, вошедшее в историю мировой литературы,  — «Тарас Бульба», где евреи поданы под совершенно иным углом зрения. И это не пресловутый антисемитизм одного лишь Гоголя. Изображенные им евреи гораздо ближе к европейским представлениям того времени, а вот герой Мицкевича этим представлениям противоречит. Янкель в «Пане Тадеуше» — равный среди равных, а не одиозная фигура, наделенная демоническими чертами.

В пост Девятого ава в 1845 году Мицкевич выступил с прочувствованной речью в одной из парижских синагог. Несколько лет спустя, размышляя о независимой Польше, он отмечал: «Старшему брату Израилю — уважение, братство, помощь на пути к его вечному и земному счастью, равные со всеми права».

В родной Польше поэт жил очень недолго — на пять лет был выслан в Россию, где познакомился с Пушкиным и декабристами, потом в Берлине слушал лекции Гегеля, в Веймаре беседовал с Гете, путешествовал по Италии, много лет провел в Париже.

В 1853 году начинается Крымская война, которая, как надеется Мицкевич, поможет восстановить независимость Польши. Российской империи противостоит мощный союз, состоящий из Франции, Великобритании, Оттоманской империи и Королевства Сардиния. Еще в 1848-м — в разгар Весны народов, — заручившись моральной поддержкой Пия IX, поэт создал так называемый Легион Мицкевича для освобождения Польши и других славянских стран. Так же действует Мицкевич и на этот раз.

В сентябре 1855 года он оставляет Париж и держит путь в Константинополь, где планирует сформировать польские части, которые под флагом Оттоманской империи будут сражаться с русской армией. И не только польские. Речь заходит о Еврейском легионе, в организации которого помогает французский врач Арман Леви — крещеный еврей, заинтересовавшийся иудаизмом под влиянием Мицкевича. Соратники планировали обеспечить воинам легиона возможность соблюдения шабата и кашрута. Из затеи ничего не вышло, но этот эпизод биографии великого поэта воспринимается в Польше далеко не однозначно. Статья Ядвиги Маурер на эту тему, принятая для публикации еще в 1995 году, так и не вышла из печати из-за противодействия ряда польских литературоведов. 

Символично, что именно попытка создания Еврейского легиона стала последним аккордом в насыщенной жизни национального поэта Польши. Приехав в Стамбул для переговоров по этому вопросу, Мицкевич заболел холерой и скончался 26 ноября 1855 года.  

Вениамин Чернухин, специально для «Хадашот»