Война на Украине, которую еще недавно было невозможно себе представить, для большинства россиян превратила соседнее государство в далекую заграницу. Русские и украинцы стали значительно реже ездить в гости друг к другу, страшась многочисленных опасностей — не столько реальных, сколько мнимых. Однако, несмотря на сложную политическую обстановку, русским туристам, не побоявшимся отправиться «за кордон», на Украине по-прежнему рады. Корреспондент «Ленты.ру» убедился в этом на собственном опыте.

Це Европа

Во Львове можно вообразить, что ты находишься в соседней Польше: те же узкие улочки с мощеной мостовой, те же завораживающие своей красотой устремленные ввысь костелы. В центре пахнет хорошим кофе и свежевыпеченными пирожными, а сидение с газетой или ноутбуком в кафе — обязательный ежедневный ритуал для многих горожан.

Но возможно, из-за того, что людей с деньгами здесь все же меньше, чем к западу от границы, львовские кафе поражают своей креативностью. Так, например, местные рестораторы извлекли выгоду даже из того, что в городе родился писатель Захер Мазох. В доме, где он жил, есть ресторан, названный в его честь. Все блюда в меню носят эротические названия, а официантки ходят с плетками и на полном серьезе лупят ими клиентов.

В ресторан с «кофейными шахтами» посетителей проводят в касках с фонариками (света в «штольнях» нет), и лишь после этой процедуры разрешают отведать кофе из «забоя». В еврейском ресторане цен нет, а официант приходит со счетом долларов на двести и говорит: «Мы тут немножечко таки посчитали». Но после нескольких минут отчаянного торга сумма легко снижается раз в двадцать.

Есть во Львове и «страшный» бандеровский ресторан «Криiвка», что означает «cхрон». Дверь открывает дюжий мужик в форме УПА и с автоматом в руках. Здесь есть специальная темница, куда бандеровцы сажают гостей, заподозренных в симпатиях к «москалям». Пленников отпускают на волю лишь после того, как они прокричат «Слава Украине!». Однако проводят эту «экзекуцию» лишь по желанию самой «жертвы». На самом деле в этом ресторане можно совершенно спокойно говорить по-русски, остаться в живых и даже вволю наесться вкуснейшим борщом с пампушками. Кстати, очень дешевым по московским меркам.

Во Львове можно оставаться русским и не скрывать этого. Некоторый осадок, правда, оставляет огромный, сравнимый по размерам с памятниками Ильичу монумент Степану Бандере, а также памятник дивизии SS на историческом Лычаковском кладбище. Но эти проявления «большой политики» никак не отражаются на вполне благожелательном отношении местных жителей к туристам-«москалям».

Памятник украинофобу

Киев после Львова кажется почти родным городом. Киевляне общаются между собой по-русски, и о том, что ты находишься в «незалежной», догадываешься лишь по вывескам на украинском.

Своеобразным тестом на украинофобство можно считать музей Михаила Булгакова. Как известно, великий русский писатель был убежденным монархистом и одинаково сильно ненавидел не только большевиков, но и сторонников украинской независимости. Более того, Михаил Афанасьевич даже не считал украинский самостоятельным языком. Чего стоит, например, следующая фраза доктора Турбина (во многом схожего с самим писателем) из «Белой Гвардии»: «Я б вашего гетмана за устройство этой миленькой Украины повесил бы первым!.. Кто терроризировал русское население этим гнусным языком, которого и на свете не существует?.. Я позавчера спрашиваю эту каналью доктора Курицького, он, изволите ли видеть, разучился говорить по-русски с ноября прошлого года. Был Курицкий, а стал Курицький... Так вот спрашиваю: как по-украински "кот"? Он отвечает: "Кит". Спрашиваю: "А как кит?" А он остановился, вытаращил глаза и молчит».

Однако, к счастью, «антиукраинизм» Михаила Афанасьевича никак не отразился на работе музея: он не только действует, но и очень популярен как у самих киевлян, так и у туристов. А рядом с ним поставлен и памятник самому знаменитому украинофобу.

Правда, если бы автор «Белой Гвардии» был жив, ему бы вряд ли понравилась атмосфера, царящая около его родового гнезда. На Андреевском спуске — родной улице писателя — создана пешеходная зона, где бойко торгуют антимоскальской символикой, а стены домов разрисованы прославляющими незалежность граффити.

На родине Бжезинского

«От нас до российского Белгорода всего-то полтора часа езды, и раньше россияне очень любили у нас отдыхать, а после революции их как ветром сдуло. Плохо все это очень», — рассуждает харьковский таксист. Отсутствие россиян, снесенный памятник Ленину (некогда крупнейший монумент Ильичу на Украине) и палатка помощи армии на центральной площади — пожалуй, единственные зримые приметы смутных времен в этом восточноукраинском городе.

Практически полностью русскоязычный Харьков выглядит по-провинциальному уютным, домашним и вполне процветающим. Перефразируя классика, можно сказать, что харьковчане рождаются на свет только затем, чтобы каждый день угощаться кофе с разнообразнейшими пирожными. Количеству кофеен и французских булочных, где продается вкуснейшая выпечка, позавидует иная столица.

Рестораны в городе работают круглосуточно, в любое время суток продается и алкоголь, причем по ценам реально опасным для здоровья: кружка пива — 30 центов, бутылка приличного сухого вина — два доллара. Впрочем, эти цены кажутся смешными лишь приезжим, для харьковчан они вполне «кусачие».

Еще одна «фишка» Харькова — любовь горожан к высокохудожественному граффити. Говорят, что основоположником этого искусства в городе был некий ученый, сошедший с ума после того, как забыл в трамвае свою докторскую диссертацию. Несчастный стал по ночам расписывать городские стены, подписывая их ВАК (высшая аттестационная комиссия). Причем делал это чрезвычайно талантливо. Ноу-хау быстро ушло в народ. Сегодня в этом жанре работают десятки местных талантливых художников. В городе вполне профессионально и со вкусом исписана буквально каждая подворотня.

Весьма интересна и другая достопримечательность Харькова. В здании польского консульства родился Збигнев Бжезинский — несгибаемый идеолог, один из «отцов» внешней политики США, заявивший, что для победы над СССР надо в первую очередь отколоть от него Украину. Кто знает, как бы сложилась судьба Незалежной, родись этот поляк в другом городе?

Колокольный звон, избушки и салазки

В часе езды от недавней линии фронта расположена Свято-Успенская Святогорская Лавра — один из самых почитаемых монастырей на территории Украины. В свое время здесь побывали Чехов, Бунин, Тютчев. Молилась в монастыре Марина Цветаева. Великий русский поэт оказалась в этих местах неслучайно — аккурат в то время у нее был бурный роман с Софией Парнок, жившей неподалеку. Но времена тогда были куда более толерантными, не в пример нынешним. В Святогорске недавно пел беженцам Андрей Макаревич, что, как известно, понравилось далеко не всем.

Сегодня монастырь вновь стал центром жизни небольшого (всего 3,5 тысячи) городка Святогорска. Паломники сюда едут со всей Украины.

Лавра принадлежит московскому патриархату, и в частных беседах монахи не скрывают, что сочувствуют ополченцам. Охраняют их казаки-монархисты, а рядом с монастырем расположен поражающий своими размерами ресторан «Монарх», стены которого украшены фотографиями членов царской семьи. Увы, готовят в этом помпезном и идеологически выдержанном заведении на удивление плохо, и это неудобство компенсируется лишь великолепным видом на Лавру.

Окрестности городка с чистейшей рекой Северский Донец и сосновыми борами очень живописны: избы с резными окнами, дымок из печных труб, церквушки, мальчишки, катающиеся на салазках под звон колоколов. Украинскую речь в самом Святогорске услышишь редко. В окрестных деревнях говорят на суржике.

В советское время Святогорск был знаменитым курортом, куда приезжали шахтеры всего Донбасса. Сегодня почти все дома отдыха пустуют. В результате можно снять вполне приличный номер со всеми удобствами всего за пять долларов. Почти наверняка во дворе такой гостиницы будет и русская баня с бассейном. Здесь можно неплохо провести время, наслаждаясь добрым паром и чаем с фирменным вареньем из шишек. От довоенных времен в городе осталось и несколько вполне приличных ресторанов, работающих по демпинговым ценам.

На взгляд стороннего наблюдателя, приблизительно половина святогорцев «за Киев» и столько же — за ополченцев. Но для российского туриста даже со скромными деньгами, если он, конечно, не вооружен, это не имеет значения. Ему будут рады все горожане — вне зависимости от политических пристрастий.

Город живых памятников

Вопреки ожиданиям Донецк оказался мирным городом, не сильно отличающимся от того же Харькова. О том, что не так давно здесь была совсем другая жизнь, напоминают не снятые вывески с указателями на бомбоубежища да вооруженные люди в камуфляже (впрочем, их здесь не больше, чем на сопредельной стороне). Правда, в городе по-прежнему действует комендантский час с 23:00, а нарушивший его рискует на несколько суток отправиться в КПЗ.

Несмотря на то что в дневное время передвигаться по городу совершенно безопасно, смотреть туристу здесь почти нечего: исторических памятников в Донецке нет. Но все же в городе есть своя «фишка». Кажется, это единственное место в СНГ, где поставлены памятники живым людям: певцу Иосифу Кобзону и легендарному советскому легкоатлету — украинцу Сергею Бубке.

В целом же города по разные стороны фронта похожи. Да, разные флаги, разные лозунги и даже валюта (в Донецке можно платить не только гривной, но и рублями), но люди — даже те, что с оружием, — не сильно отличаются друг от друга. Кстати, здесь достаточно типична ситуация, когда жена уезжает в незалежную Украину и клянет «сепаров», но все же изредка общается по мобильному с мужем, сражающимся с «украинскими фашистами». Вроде бы они теперь и враги, но все-таки родные. Еще чаще случается, когда дети поддерживают новые украинские власти, а родители категорически против «бандеровцев».

Путешествие по нынешней Украине оставляет двойственное впечатление. Когда говоришь с людьми о политике, рискуешь нарваться на крайнюю нетерпимость. Но если ты просто турист с российским паспортом — никаких проблем не возникает. На бытовом уровне терпимость велика по обе стороны линии фронта. Это вселяет осторожный оптимизм.