Операцию «Большой вальс» — проход пленных немцев 17 июля 1944 года по Москве — разработали в НКВД. Где придумали донецкую карикатуру на это 70-летней давности событие — проход пленных из числа украинских «силовиков», никому не известно, пишет журналист Gazeta.ru Андрей Колесников.

Тем не менее, по почерку — это московские пиарщики, поставщики образов без смысла. Точнее, с перевернутым с ног на голову смыслом. Донецку в состоянии войны, с отбывшими на зимние квартиры руководителями первой волны, наверное, не до креатива было. Тем более такого креатива, который по степени грязи, цинизма и апелляции к самому низкому в человеке и героям Виктора Пелевина и Натана Дубовицкого не снился.

Тогда, 70 лет назад, предтечи нынешних политтехнологов, пребывавшие на усиленном пайке, все в званиях, синих околышах, скрипящих сапогах, тоже расстарались. Масштабное зрелищное постановочное мероприятие. Гениальная находка — накормить немцев так, чтобы они страдали от диареи по ходу действия. Затем — пустить поливальные машины. (Даже в этом Донецк повторил тот энкавэдэшный ход. Правда, он носил чисто театральный характер. Судя по всему, обошлось без диареи: так на парадах возят макеты смертоносных ракет, а не сами ракеты.)

Ну и конечно, специфический юморок содержался в названии операции: «Большой вальс» — популярнейший фильм 1938 года (советский прокат — 1940-й) об Иоганне Штраусе, его жене и любовнице с Милицей Корьюс в главной роли (кстати, успешно избежавшей встречи с Советами методом заблаговременной эмиграции из Эстонии в Соединенные Штаты).

В одном только постановщики мероприятия 1944 года обманулись. Они продемонстрировали мощь наших побед. И эта часть действа удалась, хотя и в противоречии с Женевской конвенцией, не допускающей издевательств и любопытства толпы.

Не достигнута была вторая часть: провокация агрессии толпы — в полном соответствии с профильным разделом психологии.

Многочисленные очевидцы говорили, что во время прохода немцев стояла гробовая тишина. Победители смотрели на униженных побежденных. И не обнаружили в себе злости. Только горечь.

Оттого, что по улицам Москвы шли оболваненные или просто принудительно согнанные на войну в основном очень молодые люди, ничем не отличавшиеся от наших мальчиков, в которых они стреляли. Рогов и копыт у пленных, во всяком случае, не обнаружилось.

По улицам Москвы хотели провести фашистов — а провели немцев. Небольшая по тем временам разница — но разница.

В этом смысле эффект получился обратный, неправильный. Эта акция очеловечила «проклятую орду», которая была анонимной, а здесь вдруг обрела не одно лицо, а десятки тысяч лиц обманутых и униженных людей. Как потом обманутыми и униженными окажутся те граждане СССР, которые вернутся их немецкого плена и немедленно обнаружат себя в сталинских лагерях. Или это те исторические банальности, которые теперь запрещены депутатом Яровой?

Вот в чем принципиальное отличие той акции 1944-го от подражательного зоопарка, устроенного донецкими «повстанцами». 70 лет назад был пир победителей. В Донецке пленных унизили побежденные.

Уже побежденные морально, иначе бы не затевали по ходу гуманитарной катастрофы подобного рода постановки. Как раз в этом случае добились того, что вызвали в толпе людей, измученных осадой, агрессию.

Подняли, так сказать, боевой дух своего живого щита.

В отличие от 1944 года, по главной улице без оркестра провели не врагов, а граждан своего же государства, людей своей же национальности (только не надо придираться в этом случае к понятию «национальность»: почему серб и русский, болгарин и русский — братья, а русский и украинец, русский и поляк — нет?).

Тогда наша страна имела дело если не с нацистами, то во всяком случае с армией, которую нацисты отправили воевать. Украинские же, как их называют, «силовики» — не нацисты. Апелляции к образам и семантике Великой Отечественной войны к нынешней схватке, которую не могли предсказать даже авторы антиутопий, отношения не имеют.

Больше того, такого рода аллюзии абсолютно кощунственны. Антисемиты, идущие в бой с «бандеровцами», — исторический оксюморон. Какая связь между русским национализмом самого низкого качества, где от квазифилософской мантры с цитаткой из Ивана Ильина до погрома — один шаг, и великой войной, последней скрепой (без кавычек) сразу нескольких государств бывшей империи?

Этот «русский марш» по Донецку на самом деле антирусский. Он оставит след. В ментальности русского народа. В настроениях.

В инженерной инфраструктуре нескольких городов юго-востока Украины. Восстанавливать все это, включая души и мозги, а также регулярную подачу горячей воды, придется десятилетиями.

Восстановлено будет все, хотя и не сразу. Все, кроме империи.

Павшие империи — будь то Римская, Британская, Российская (она же советская), — как и нервные клетки, не восстанавливаются.

Эти усилия по «восстановлению» империи в долгосрочной перспективе, даже если заселить весь Крым вместо крымских татар представителями «имперских» спецслужб, не оправдаются. Просто останется еще одна незаживающая рана, еще одна ментальная травма сразу нескольких народов, еще один дремлющий очаг потенциальной локальной и мировой напряженности.

Какая же это империя, если она держится на диких представлениях об истории, искаженной духовности, искривленных пропагандой мозгах и таможенных правилах, которые два из трех членов сообщества норовят при каждом удобном случае нарушить — для своего же и своих народов потребительского блага? Одичание и агрессия в политике дают анестезирующий эффект, как и государственный интервенционизм в экономике, но, увы, совсем ненадолго.

Настоящий Третий Рим, а не Третий Рим 2.0 для поддержания собственной устойчивости, не устраивает морально ущербные акции вроде той, что состоялась в Донецке. Это эксгибиционизм слабости, а не демонстрация силы.

Это не «Большой вальс». Это «Старый вальсок», перекочевавший из когда-то маргинальных передовиц газеты «Завтра» в государственную политику.