Панорама Умани, старое фото 

Меир Левингер, репортер журнала «Otzarot», вооружился картами, выпущенными около 170 лет назад, и аэрофотоснимками, сделанными в годы Второй мировой, чтобы установить границы древнего кладбища в Умани, где похоронен знаменитый цадик Нахман.

Вопреки распространенному мнению о том, что этот район изменился до неузнаваемости в советскую эпоху, обнаруженные в муниципальных архивах карты часто свидетельствуют об обратном. Прямо по этим переулкам гулял рабби Нахман с учениками, здесь в XVIII веке бывал даже Баал Шем Тов. Можно закрыть глаза и представить, как проходил здесь рав Натан Штернгарц (ближайший ученик и последователь цадика, записавший, и впоследствии издавший его уроки и высказывания), как шел он по нынешней улице Белинского, а если двигался со стороны Кременчуга, то проходил сегодняшнюю улицу Пушкина.

Но, главное, обнародование карт и сравнение их с аэрофотоснимками 1944 года, снимает все вопросы относительно точных границ еврейского кладбища. И здесь разрушительные перемены налицо. Потрясает, что четыре огромных здания (три — на улице Пушкина, и одно — на улице Перовской) были возведены внутри древнего кладбища, ценой уничтожения сотен надгробий и памятников, сопровождавшегося осквернением останков.

Хасид, идущий по улице Белинского (Григория Косинки)

Карты, старейшая из которых датируется 1840 годом, проливают новый свет на историю города. Каждый дом здесь отмечен отдельно, что позволяет восстановить топографию Умани в XIX веке. Вот Софиевский парк, о котором упоминал ребе: «Быть здесь, и не побывать в Софии?!» На старинной карте он назван «Царицын сад».

«Греков лес», где святой цадик Нахман уединялся, творя молитву, в конце своей жизни. Этот лес, в центре которого находился Бейт Тфила (Дом Молитвы), был убежищем от ветров и дождя.  В найденной однажды записке с письменами раввина Нафтали Каца, сказано: «Иди в Умань, до Грекова леса, потому что это ваше место» (упоминается также, что раввин назвал Умань «городом на краю вашей границы»). На карте этот лес находился в нынешней промзоне, примерно в полутора-двух километрах от главной автобусной станции. 

На карте обозначено и место, где в 1768 году располагался лагерь гайдамаков. Это совпадает с другой информацией о топографии хладнокровного убийства 30 000 евреев. Давид Хазан, один из немногих выживших в резне, вспоминал: «В тот день погибло тридцать тысяч сыновей и дочерей Израиля, освятивших Имя Вс-вышнего».

Лагерь гайдамаков. Худ. Ю.Коссак

Там, где сегодня останавливаются автобусы с паломниками, в давние годы была довольно широкая река. Вот и знаменитое озеро Ташлих. Отмечен и мост у русла реки под названием Der Toiter Brikel («мертвый мост») — по нему тела перевозили к месту последнего упокоения. Сегодня на этом месте находится небольшая плотина.

У нынешнего здания фабрики «Магометр» протекала когда-то речка, впадавшая в Ташлих. Изучение других карт показывает, что с годами река сужалась, и сегодня от неё почти не осталось следов, за исключением небольшого ручья, наполняющегося, в основном, во время дождей.

На последующих картах отмечено «новое кладбище», где похоронены ученики цадика и многие другие великие хасиды. С годами кладбище расширялось на юг и восток, пока его площадь не увеличилась вдвое. Нынешнее состояние этой территории крайне плачевное — жители прилегающих участков застраивают ее, препятствуя установке надлежащего забора.

Анализ карт и аэрофотосъемки показывает, что кладбище занимало весь участок от улицы Пушкина на юге до улицы Перовской на севере. Без сомнения, сами улицы застраивались после войны.

Новое кладбище. Фото: Институт Брацлавского хасидизма (США)

Многим знакомо старое фото, на котором видны молящиеся вокруг святого охеля (шатра) на фоне Умани и древней синагоги. Слева стоят люди, прислонившись к стене какой-то развалины.  Можно предположить, что это Дом омовения у ворот кладбища.

Действительно, на старых картах в юго-восточном углу кладбища есть здание, а на более поздних оно исчезает. Вероятно, со времен святого цадика на этом кладбище перестали хоронить, и Дом омовения превратился в руины, которые нет смысла отмечать на карте. Эти руины — согласно фотографии — были там, где сегодня находится главный вход в место упокоения рабби Нахмана, здесь же, вероятно, стояли и ворота кладбища.

Таким образом, 150 лет назад, когда евреи приходили к святому месту упокоения, они шли именно так, как мы идем сегодня, со стороны улицы Белинского.

На карте перед древним кладбищем видна рыночная площадь, а немного южнее, в центре, надпись: «Еврейская синагога». На карте 1903 года улица, ведущая к синагоге, обозначена как «Еврейская». Здание этой синагоги все еще стоит, оно упоминается в летописях 1768 года, когда десятки тысяч евреев города спрятались там от погромщиков, завернутые в молитвенные покрывала и готовые отдать жизнь ради освящения Творца. 

Руины Хоральной синагоги 

Пусть каждый, кто проходит сегодня мимо этой синагоги, на миг остановится и вспомнит души еврейских мучеников. Погромщики объявили: «Любой, кто пожелает выйти из синагоги, должен трижды поклониться кресту — и будет спасен». Никто, включая женщин и детей, не отступился, все без исключения отдали жизнь за Б-га. В ярости и злобе погромщики нападали на остальных евреев Умани и окрестных местечек, убивая их в течение трех дней. 30 000 были похоронены на старинном кладбище, в огромной братской могиле, возвышавшейся над двумя холмами.

Спустя 40 лет после погребения жертв Колиивщины цадик Нахман избрал это святое место для своего упокоения. В свете окончательного уточнения границ древнего кладбища, шокирует, что большинство надгробий на нем осквернены, а кости брошены в поле. В годы оккупации нацисты распахали кладбище и выкорчевали все надгробия. Священный охель был разрушен снарядом, а территория затоптана. Все евреи города были казнены в районе рынка и старой синагоги, незадолго до этого их имущество конфисковали.

Еще в начале оккупации некоторые евреи успели проскользнуть на кладбище и закопать там свои ценности. После войны местные жители рылись на окраине некрополя, иногда натыкаясь на монеты, вещи и украшения. Об этом стало известно в 1952 году, когда раввин Шмуэль Ицхак Розенфельд заметил уманчан, по многу часов рывшихся здесь в земле.

Спустя годы горожане продолжали осквернять святость кладбища, строя дома на всей его территории. К счастью, после войны, в 1947 году, место упокоения было обнаружено и спасено р. Завелом Любарским, который приобрел участок земли благодаря одному праведному геру и удостоверился, что могила находится под стеной (что предотвратит здесь  строительство в будущем).

В 1958 году власти решили застроить территорию кладбища, что сопровождалось сносом сотен могил и осквернением останков. С распадом СССР евреи начали постепенно выкупать части некрополя. В качестве первого шага был куплен дом, в котором место упокоения цадика. К сожалению, остается много построек, стоящих прямо на захоронениях.

Перенесемся на двести с лишним лет назад. Рабби Нахман только что переехал в новый дом с цветущим садом в Умани. Это стало для него, страдавшего от туберкулеза, утешением. Один из горожан сказал тогда Нахману: «Хороший дом, рабби, здесь действительно хороший воздух...». Цадик ответил благословением и спросил: «Ты имеешь в виду сад, что за окнами?». «А я говорю вон о том саде! Кладбище это драгоценно и очень свято». И много раз впоследствии восхвалял кладбище, где покоятся несколько десятков тысяч евреев, освятивших своей гибелью Имя Творца.

Вход в место упокоения цадика Нахмана 

За пару месяцев до смерти рабби Нахман сказал ученикам: «Как хорошо было бы покоиться на этом кладбище!». Рав Натан Штернгарц пишет: «И когда я услышал это, то встал в трепете. Несколькими годами ранее эта мысль свыше пришла в его голову, и он узнал, что его последнее пристанище будет в Умани».

Надо сказать, что кладбище перестало действовать еще до того, как цадик Нахман переехал в Умань. Места для захоронений пытались выкупить уманские евреи, но им было отказано. Доказательства покупки мы находим в реестре похоронного братства — Хевра Кадиша.  

К сожалению, десятки тысяч паломников, ежегодно приезжающих в Рош а-Шана помолиться на могиле святого цадика Нахмана, забывают о том, что ходят, возможно, по могилам наших единоверцев. Тех самых святых мучеников, память которых так чтил рабби и рядом с которыми хотел покоиться. Избирательная память? Возможно. Но разве не в Рош а-Шана, когда Всевышний судит весь мир, стоит переосмыслить свои поступки? И сделать выводы, соответствующие не только букве, но и духу учения рабби Нахмана.        

Барух Бавли, специально для «Хадашот»