Когда читаешь «письма из неволи» - Юлиуса Фучика, Нельсона Манделы, Владимира Ленина, или даже записку Уго Чавеса, переданную на свободу в мусорном баке, чувствуешь искреннее уважение к их авторам. Они отстаивали то, во что верили.

Но есть и иные примеры. Которые доказывают правоту старого испанского наблюдения о том, что «лучшими дуэньями (стражницами чести молодых девушек) являются бывшие куртизанки (проститутки)».

Я имею в виду Юрия Луценко. Надо сказать, что «регионалы» поступили с ним, случайно ли осознано, но неожиданно умно. Они не стали делать из экс-министра МВД «гения зла» и связывать его имя с многомиллиардными хищениями. Его просто выставили мелким жуликом. Ведь что такое три его уголовных дела? Ну, на зарплате мухлевал, ну, звания присваивал по блату, не так раздерибанил 600 тысяч. Мелочь. Даже обидно для политика «высокого полета», коим считает себя Юрий Витальевич.

Тем более, что результаты этой «мелочи» для Луценко могут быть очень печальными. Ведь «украл булку – попал в тюрьму, украл железную дорогу – попал в парламент» - это американская поговорка, но о нас, о сегодняшней Украине. Поди докажи, что криворожские миллиарды украдены! А если судить по мелочи, так и доказывать надо меньше, а срок тот же.

Юрий Витальевич это понял прекрасно. В своем втором письме из Лукьяновского СИЗО экс-министр эффектно разыгрывает карту русофобии. Размазывая по щекам скупые арестантские слезы, Луценко рассуждает о «духовном смраде» погружаемой в «Русский мир» Украины. О российском «имперском мочилове инородцев» (хотя Путин говорил о террористах, но экс-министр внутренних дел может не знать разницы). 

Странное ощущение вызывает чтение этого письмо. И целый ряд вопросов…

Юрий Витальевич, «обреченный в камере на просмотр телевидения», сокрушается об отсутствии украинского начала на телеканалах. Но даже не пытается задуматься, что он, будучи на вершине политического Олимпа в течение последних лет, сделал для этого «украинского начала». Разве за годы украинского суверенитета появились новые Нины Матвиенки или хоры Веревки? Разве за минувшие годы в Украине были переведены и опубликованы книги, составляющие гордость мирового культурного наследия? Почему, например, я вынужден был читать «Экономикс», «Нихон Генсай» или «Историю против язычников» Орозия на русском языке? Да потому что на украинском их нет!!!

 Что, Украина за это время покрылась сетью библиотек и книжных магазинов, в которых к этой «гордости мирового культурного наследия» можно приобщиться? Юрий Витальевич, а кто был главным защитником справедливости в стране, когда помещение «Сяйва», лучшего книжного магазина в центре Киева (площадью 383 кв. м) было продано  на аукционе компании «Абриль-студио» за 2,248 миллиона гривен? Или два с четвертью миллиона – это и есть цена «украинского начала»?

Что, господином Луценко было сделано что-то РЕАЛЬНОЕ для повышения международного имиджа Украины (кроме того, что этот имидж был растерт по полу франкфуртского аэропорта, когда министру внутренних дел суверенной страны Украина немецкие полицейские «клеили ласты» как обычному транспортному бухарику)?

Таких вопросов много, и они давно уже набили оскомину. Как и постоянное нытье о забитости украинской культуры с украинским языком и необходимости борьбы за их защиту.

Остановитесь, борцы! И культура, и язык Украины пережили и войны, и еще более сложное мирное время, переживут и нас с вами. Их не надо защищать: им просто не надо мешать.

Не остановятся! Потому что эта тема – прекрасная возможность заметания следов своей, простите, политической деятельности и смены статуса «потенциального жулика» на «гонимую совесть нации». Очень удобно: в таком статусе все, что не нравиться, можно рассматривать не как наезд на «себя, любимого», а как «покушение на нацию».

Скажем честно - пассажи Луценко просто достали! Нет ничего удивительного и в том, что потерявший власть политик почти всегда становится страдальцем (борцом, мессией – по выбору) за благо (культуру, язык, здоровье – по выбору) народа. Особенно если потеря власти привела его на нары. Тем более, что в Украине нары – это не вариант естественного финала политической деятельности. Наоборот, нередко они являются «трамплином» для вхождения или возврата в оную. Электорат гонимых любит. Особенно если гонимый – в сияющих одеждах «узника совести».

Андрей Ганжа