Перед тем как главный герой выйдет на сцену столичного театра им. И. Франко, к зрителям обращаются с предупреждением: все, что вы сейчас услышите в спектакле «Пьер Ришар. До востребования» не вымысел, а самая настоящая правда, а все рассказы – подлинные истории, произошедшие в жизни актера. В ответ зрители лишь молча пожимают плечами и недоумевают: «Ну конечно! Ведь это спектакль-автопортрет». Но, спустя еще минут тридцать, предупреждение приобретает смысл. Потому что все, о чем говорит этот 76-летний француз, актер и режиссер Пьер Ришар – это просто невероятно! Этого просто не могло случиться, во всяком случае, в таком количестве и с одним и тем же человеком. Простым смертным, к слову, несмотря на мировую известность.

«Ой, я читал об этой истории в его книге! Да, да, именно все так и было» - тихо шепчет мне коллега и вновь начинает хохотать. Как и все остальные зрители первого киевского спектакля Пьера Ришара, который состоялся вчера, 15 сентября. Потому что все, о чем говорит этот по-прежнему высокий, но уже седой блондин в белых кроссовках, настолько же смешно, как и невероятно. По сути, доставая из толстой пачки пожелтевших бумаг очередное письмо от какого-то городского сумасшедшего, неудачника, несчастного человека или фаната и зачитывая свой ответ на него, Пьер рассказывает о себе. Смешном, нелепом, наивном, живом воплощении какого-то бесконечного анекдота, в котором постоянно приходится смеяться над самим собой. Так и получается автопортрет. Талантливого, ранимого и мудрого человека, который получал письма со всех уголков мира, и придумывал на них ответы, которые в спектакле «Пьер Ришар. До востребования» превращаются в мемуары.

Пьер Ришар: «Играя в этом спектакле который длится полтора часа, я физически больше устаю, чем от игры в теннис в течение того же времени. Потому что в этом спектакле я такой, каким меня видели в моих первых фильмах. Именно в тех, которые вы любите»

О том, что однажды ему предложили покончить жизнь самоубийством. Какая-то девушка с трагической судьбой настолько верила в одиночество клоунов, которые начинают реветь, как только перед ними опускается занавес, что рассказала главному комику страны о своей идее уйти из жизни вместе с ним и покончить с этим ненавистным одиночеством навсегда. Другие актеры, возможно, покрутили бы пальцем у виска и выбросили письмо в корзину, но Пьер ответил. В свойственной ему манере, естественно. Свои недолгие рассуждения о том, что клоуны плачут только, если занавес попадает им в глаз, о радостях жизни и нежелании ее покидать он резюмирует одним единственным аргументом: «Если бы я покончил с собой, я не смог бы видеть реакции зрителя, а это для актера недопустимо».

О том, что после не самой удачной премьеры он встретил в одном из ресторанов самого Шарля Азнавура. Французский шансонье был в великолепном костюме, созданном именно для него, и кашемировом шарфе, а Пьер уже сидел перед долгожданной тарелкой пасты с соусом Болоньезе. Шарль присел, Ришар приступил к ужину, слово за слово, воспоминание за воспоминанием. Когда пришло время прощаться, Азнавур только и смог воскликнуть: «Мой шарф!». Оказалось, что все это время Пьер Ришар использовал предмет гардероба великого Азнавура как салфетку. «Больше я его не видел. Разве что издалека», - признается с притворной грустью актер.

Сын Ришара, Оливье Дефэй, игрет на саксофоне. В течение спектакля его музыка, словно отдельный персонаж, играет свою роль

А чего только стоит письмо от «одного из самых верных фанатов», который вместе с просьбой провести для него мастер класс прислал фотографию, где он в костюме 70-х бьется головой о фонарный столб. «Точно как вы, – пишет Ришару фанат. – Идея этой инсценировки возникла, когда я выходил из парикмахерской, где мне сделали химию и перекрасили в блондина. Правда, я все-таки не очень на вас похож, потому что я родом из Конго, но когда я был фанатом супермена, было еще хуже…»

На каждое из таких писем, сумасшедших и трогательных одновременно, у Пьера Ришара есть ответ. Такой же безумный, искренний и поучительный. Рассказывая об уроках, которые ему преподала жизнь, он учит авторов этих писем и своего зрителя быть собой, не принимать все за чистую монету, верить в самих себя. Пританцовывая, крича, смеясь и бегая по сцене, где кроме небольшого пьедестала и кипы старых писем, на фоне которых периодически появляется его сын Оливье с саксофоном, ничего и нет, он заставляет каждого из нас смеяться над ним, звездой французского театра и кино, и полюбить самих себя. Со всеми недостатками и дефектами. Чтобы жить. «Чтобы стать пробковым поплавком, который вновь выныривает на поверхность, так и не достигнув дна»  

Марина Алексеева

Фото автора