В последние месяцы Украина пережила немало потрясений. Люди потребовали прямого народовластия, одной из форм выражения которого стали вече на центральной площади столицы. Сейчас Майдан видоизменился, да и политики уже не настолько с ним считаются. Однако новоизбранный мэр столицы Виталий Кличко выразил готовность принять дополнительную присягу «по казацким традициям», а в политикуме обсуждается возможность принять закон о народных вече. О том, каким может быть правовой статус Майдана, в интервью ForUm’у пояснил ведущий специалист в области украинской государственности, доктор юридических наук, профессор, член-корреспондент Национальной академии наук Украины, академик Национальной академии правовых наук Украины Александр Копыленко.

– Александр Любимович, каков может быть правовой статус народного вече и самого Майдана?

– Постановка вопроса парадоксальна сама по себе. Но поскольку Преамбула нашей Конституции говорит о тысячелетней традиции украинской государственности, видимо, давно нужно вспомнить, что такое вече. Итак, термин «вече» происходит от слова «вещать. По своей сути – это народное собрание, роль и значение которого интерпретируются по-разному. В частности, некоторые современные работы рассматривают этот институт как реальный прообраз современного парламента, но это несколько идеализированный, «лубочный» взгляд на нашу историю. Стоит обратить внимание хотя бы на то, что народное вече не знало никаких форм представительства, каждый выступал только от себя, не существовало установленных принципов голосования и подсчета голосов, постоянных и четких функций, даже периодичности и порядка созыва вече.Более того, в народных вече не могли принимать участие женщины, что говорит о нарушении популярного сейчас принципа гендерного равенства. Бывали даже случаи альтернативных вече, проходящих в разных местах. Выдающийся историк Василий Ключевский говорил об анархическом характере вече, на котором не могло быть ни правильного обсуждения вопросов, ни голосования. И решения на них принимались не большинством, а скорее силой голоса. Но для нынешнего момента особое значение имеет проявившиеся в вече идеи, как сказал Николай Костомаров, «народоправства». Собственно, это и стало смыслом и символом Майдана.

- Значит, возникает дилемма: вече - это символ и реальный инструмент?

- Согласен. Если наш путь в Европу остается неизменным, то стоит ли, говоря словами Михаила Грушевского, «продолжать революционный период нашей жизни»? Что происходит сейчас? Все чаще появляются ссылки на неких сотников, находящихся сейчас на Майдане, с которыми, с одной стороны, власть советуется, а с другой - они сами «давят» на нее. Об этих людях нет никакой подробной информации, а та, что есть в Интернете, вызывает противоречивые чувства. Тем не менее, сейчас они выступают в роли некоего ареопага, принимающего судьбоносные решения и фактически стоящего над легитимно избранной властью. Тогда возникает вопрос об общественном контроле над этим самым таинственным ареопагом… А нужно это для того, чтобы он, как говорил комиссар Гымза из полузабытого ныне романа Алексея Толстого «Хождение по мукам», «революцию не оседлал».– Но есть идея принять закон о народном вече… – Мне кажется, разработать его будет непросто уже потому, что крайне трудно формализовать те элементы, которые стихийно сложились за последние месяцы. Начать хотя бы с порядка инициации вече. Конечно, можно вспомнить, как одно из правительств УНР еще в 1919 году пыталось строить свою политику «на основі власного грунту й сили». Но зачем создавать что-то новое параллельно с тем, что уже давно апробировано во всем мире.

- Что именно Вы имеете в виду?

- Референдум – в его различных вариантах как наиболее эффективную форму прямой демократии. Последние 20 лет мы непрерывно говорим о зарубежном опыте в этой сфере. Не могу удержаться от соблазна привести очередной пример. Одновременно с недавними выборами в Европейский парламент в Берлине состоялся референдум, который должен был определить, что делать с огромной территорией закрытого ныне аэропорта Темпельхоф, расположенной, как и киевские Жуляны, в черте города. Власти давно уже планировали начать там многоэтажную застройку из офисов, жилых домов, заведений общепита. Но берлинцы решили иначе. Они захотели на месте летного поля парк. Референдумы проводятся и в европейских странах, и в США буквально по всем актуальным вопросам политики и повседневной жизни. А самое главное, что правовые механизмы их проведения и реализации давно определены, доказали свою эффективность, став, тем самым, неотъемлемой частью системы демократических ценностей, к которым мы так стремимся.

– А как вы можете прокомментировать рожденную на последнем вече на майдане идею,в соответствии с которой новоизбранного мэра Виталия Кличко должен приносить присягу по казацким традициям?

– Прежде всего, хочу напомнить, что эта процедура прямо урегулирована законом «О службе в органах местного самоуправления», согласно которому городской голова, избранный впервые, приносит присягу на сессии горсовета. Каких-либо иных особенностей наше законодательство и, в частности, закон «О столице Украины - городе-герое Киеве» не предусматривает. Но и говорить, что нынешняя ситуация опирается на историческую традицию, тоже неправильно. Если руководствоваться фактами, а не рождающимися прямо с колес мифами, то следует сказать, что местное самоуправление и казацкие обычаи – совершенно разные сюжеты.

- То есть? 

- Давайте вспомним историю. Почему-то мы забыли о Магдебургском праве, введенном в Киеве между 1494 и 1497 годами. Исторически зафиксирован лишь один случай, 13 октября 1699 г., когда городской магистрат обратился к гетману И. Мазепе с просьбой провести выборы войта – тогдашнего мэра – по старинным обычаям. Об этом говорится в известной «Летописи» Самойла Величко.И этот красноречивый эпизод можно оценивать по-разному. Но! Строго говоря: если мы хотим придать исторический блеск предстоящему событию, присягу будущий мэр мог бы произносить у Колонны Магдебургского права. Она, кстати, находится недалеко от Майдана.