Сергей Климов

Прошло уже три года после «большой банковской чистки», которую в народе окрестили «банкопадом». В результате действий Нацбанка и Фонда гарантирования рынок покинули около сотни финучреждений. Однако эксперты сходятся на мысли, что как минимум половину можно было реально спасти, если бы регулятор подставил акционерам плечо, а не «топил» своих подопечных при первых же проявлениях формальных проблем.

В своей книге «Как я про$рал банк» известный украинский банкир и экс-владелец банка «Национальный кредит» Андрей Онистрат очень четко определил этап, на котором больше всего банков получали «черную метку» и фактически были обречены на стремительный уход в небытие. Эта «точка невозврата» - момент признания банка проблемным. За которой следует неплатежеспособность и уход с рынка.

Онистрат отмечает, что с момента получения статуса «проблемного» в банк входит куратор Нацбанка, который формально должен «спасать» финучреждение. Но вместо того, чтобы заделывать брешь в борту судна, куратор – с ведома и, очевидно, «благословления» регулятора – начинает проделывать все новые и новые дыры: накладывает все новые ограничения, из-за которых работа банка фактически блокируется, ликвидность теряется, а это – прямой путь к смерти.

Как банк признают проблемным?

Формально процедура признания банка проблемным вполне стандартизированная: есть конкретные 6 пунктов в законе «О банках и банковской деятельности», при наступлении которых НБУ просто обязан вынести соответствующее решение. Оно, кстати, относится к категории банковской тайны. Среди этих пунктов, например, невыполнение требований кредиторов в течение 5 дней, системное нарушение законодательства о противодействии отмыванию средств, уменьшение нормативов ликвидности и регулятивного капитала на 5 и более процентов и т. д.

Однако есть и еще одна норма, которая превращает статус «проблемности» фактически в карающий меч и гильотину для финучреждения. Это норма, позволяющая признавать банк проблемным на основании нормативных актов самого Нацбанка. Проще говоря, регулятор может придумывать дополнительные, не обозначенные в законе критерии для выдачи банку «черной метки». Согласно статистике, именно этими, подзаконными актами НБУ и руководствовался, признавая проблемными большинство из «роковой сотни» погребенных банкопадом финучреждений.

Одним из аргументов НБУ при выведении банка с рынка обычно является забота о вкладчиках. Но реальные действия регулятора, которые осуществляются руками кураторов – наоборот, загоняют банк еще в более глубокие проблемы.

Постановлением о признании банка проблемным (напомним, оно скрывается грифом «банковской тайны»), Нацбанк вводит в отношении подопечного ряд ограничений. Причем, как выясняется сегодня, спустя три года после завершения «банковской чистки», эти ограничения могут разительно отличаться от банка к банку. Впрочем, как и факторы отнесения банков к разряду проблемных.

Как ограничивают проблемные банки?

Источники на банковском рынке поделились с нами выдержками из нескольких постановлений НБУ об отнесении финучреждений к категории проблемных. Это документы №692/БТ от 30.10.2014 (Дельта-банк), 165/БТ от 05.03.2015 (Киевская Русь), 879/БТ от 10.12.2015 (Авант-банк). Даже этот небольшой экскурс в закулисье банковской тайны дает возможность понять, насколько разными могут быть подходы Нацбанка к разным банкам даже при принятии решения о «проблемности». Яркий пример, количество ограничений, которое наложено на сравнительно небольшой «Авант» и один из лидеров рынка – банк «Дельта» отличается в два раза. Но не в пользу «Дельты», а как раз наоборот: 11 пунктов против 20+ у «Аванта».

Почему ограничения столь важны? В первую очередь потому, что они сдерживают и фактически блокируют возможность финучреждению «реабилитировать» свою проблемность.

Взять хотя бы «стандартное» ограничение не привлекать вкладов больше, чем было на момент признания проблемности. То есть если «с улицы» в банк приходит человек, финучреждение должно ему отказать. Что само по себе, конечно же, абсурд. И никак не способствует «выздоровлению» банка.

Или другое «стандартное» ограничение: снижение депозитных ставок до среднего уровня по группе. Допустим, у вкладчика заканчивается депозит, и он хочет его продлить. У многих банков для таких случаев предусмотрены повышенные ставки – как знак лояльности к такому клиенту. Однако «проблемный» банк (напомним, клиент об этом не знает, поскольку это тайна) может предложить такому клиенту ставку на 3-5% ниже. Что делает клиент? Правильно, уходит в другой банк. И, очевидно, рассказывает о «странностях» своим знакомым, у которых здесь тоже есть депозиты. Если все они начинают активно забирать из банка депозиты – это приводит к панике. И снижению ликвидности, а значит – усугублению проблем и без того «проблемного» банка.

Также Нацбанк ограничивает кредитование, то есть не дает финучреждению зарабатывать, тем самым покрывая свои «дыры». Более того, своими кредитными линиями не могут пользоваться даже существующие клиенты. И это (мы помним, что «проблемность» все еще формально является тайной, хотя все уже обо всем догадываются) явно не играет на руку репутации банкиров. Что делают в таком случае, например, юристы, не имеющие доступа к кредитованию? Закрывают депозиты (деньги-то им все равно нужны), ограничивают поступления на текущий счет (либо переводят на счета в других банках). Все это ведет опять-таки – к оттоку ликвидности.

Впрочем, кроме стандартных, есть и специфические ограничения. Вот, например, что «доктора» из НБУ «прописали» упомянутому выше «Авант-Банку», кроме стандартных ограничений по кредитованию и привлечению депозитов:

• не выпускать долговых ценных бумаг
• не покупать основные средства
• не осуществлять отчуждение основных средств кроме залогов
• не инвестировать в уставной капитал юрлиц
• не заключать новых форвардных контрактов
• не менять обеспечение по кредитам
• не выдавать новых кредитов клиентам до полного погашения ими текущей задолженности
• не кредитовать связанных лиц и не выдавать им досрочно депозиты, не выплачивать им дивиденды
• прибыль направлять только на пополнение уставного капитала
• не выкупать акции собственной эмиссии

То есть фактически банк был «стреножен» действиями регулятора. По сути, НБУ как будто ожидает, что единственным источником для «поправки здоровья» банка после признания его «проблемным» (пока еще не неплатежеспособным!) будут его акционеры либо какие-то другие «неравнодушные» физические или юридические лица извне. Но кто же готов вливать в такой ситуации деньги в банк, не имея никаких гарантий от НБУ, что «проблемный» статус – это временно. Тем более, что статистика говорит о почти 100%-м «летальном исходе» для всех, кто «подхватил этот вирус» на ранних стадиях. То есть фактически НБУ сам толкал банки на неплатежеспособность.

Без права на возрождение

Статус «проблемного», согласно закону, банк может получить на 180 дней. По логике, на протяжении этого срока НБУ совместно с акционерами и менеджментом банка должны выработать план действий и дорожную карту по выведению учреждения из кризиса. Но, как показывает практика, этого фактически ни разу так и не произошло. Не говоря уже о том, что Нацбанк – в отличие, кстати, от ситуации 2008-2009 годов – так и не выступил в роли «кредитора последней инстанции», чтобы подстраховать пошатнувшиеся банки в сложной ситуации.

Более того, вместо 180 дней, «проблемный» статус часто превращался в «неплатежеспособный» в течение считанных недель. Например, если «Дельта Банк» ходил «проблемным» 4 месяца (120 дней), то «Авант» был выведен с рынка через 1,5 месяца после признания проблемным, без возможности акционерам хоть как-то изменить ситуацию.

***

Таким образом, можно уверенно говорить, что статус определения банка «проблемным» - это не что иное, как инструмент влияния НБУ на финучреждения и их акционеров. То ли политического, то ли экономического давления – это нужно смотреть в каждом отдельном случае. При этом даже формальные причины «проблемности» могут быть надуманными, не говоря уже о реальных факторах, которые подвели регулятора к этому решению. В конце концов, собственно статус «проблемности» - это «билет в один конец», поскольку примеров успешного возвращения на рынок даже с этой стадии – было крайне мало. То есть присвоение категории «проблемности» и появление куратора от НБУ не только не защищает в результате интересов клиентов, но и усугубляет их и без того незавидное положение.

Мотивы таких действий НБУ каждый раз могут отличаться. Но глобальная цель ясна – получить доступ к ручному управлению банком, и, соответственно, его активам. До интересов же вкладчиков и кредиторов, на самом деле, никому особо нет дела. Не потому ли Нацбанк получил негласное звание «главного рейдера» банковской системы, ведь, пользуясь своим положением регулятора, он неоднократно использовал институт «проблемности» именно для дальнейшего уничтожения финучреждений. Очевидно, что правоохранительные органы не должны оставить эти факты без внимания.